Прислал товарищ статью которую перевёл его друг, вроде бы не где в рунете раньше не публиковалась.
Тут<\/u><\/a> можно скачать word'овским файлом. ПРОНИКНИСЬ НОЙЗОМ, ТОВАРИЩ! Британский IDM vs. русская мафия
Только революционная диктатура,
поддерживаемая большинством населения,
может быть действительно прочной.
В.И. Ленин - What?
Ричард Д. Джеймс Сегодня четверг, 14 апреля. Мы где-то под Москвой - на краю света, и начинаются странные вещи. Сойдя с трапа «Аэрофлота», мы тут же окунаемся с головой в неподвластную разуму стихию.
Афекс Твина вот-вот вырвет, а
Алекс Патерсон непонятно почему рассказывает ему, что его музыка будет цениться только ближайшие лет 15-20; грузчики в аэропорту требуют 50 «зеленых», прежде чем они вытащат аппарат
Ultramarine из самолета. Какое дерьмо!
Мы едем на фестивальном автобусе, нас 60 человек, и каждый успел более или менее выйти из строя. Водитель все время останавливается без видимой причины. По одну сторону дороги непрерывно тянутся ряды новостроек с крошечными светящимися квадратиками окон. По другую - темнота.
Через некоторое время мы съезжаем с неразмеченной гудронированной дороги, которая пытается сойти за шоссе, судя по ощущениям, не иначе как на ухабистый проселочный тракт. Возможно, нас всех похитили и везут в некое секретное место. Нет, стоп! Надо внушить себе: «Все будет в порядке».
Мы приехали в Россию для участия в «Бритронике» - эмбиентно-техно-электронном фестивале, организованном британским промоутером
Ником Хоббсом и седеющим русским музыкальным гуру
Артемом Троицким. Основная идея мероприятия ― показать молодым москвичам, что на современной музыкальной сцене есть жизнь помимо коммерческого рока на FМ-радиостанциях, МТV, бутлегов «Нирваны» и Саманты Фокс, которыми заставлены витрины киосков, выстроившихся вдоль грязных улиц и постоянно напоминающих о процветающем культе «свободной коммерции». Последний выразился в отмене государственного контроля за ценами, имевшей очевидные и катастрофические результаты, среди которых нельзя не отметить растущее влияние русской мафии.
Менее чем за один век Россия проделала путь от хаоса к сурово насаждаемой тоталитарной диктатуре и обратно к хаосу. Недавно газетой The Moscow Times был проведен опрос на тему: «кто контролирует страну?» - большинство ответивших указало именно мафию (24%). Ельцина назвали только 14%. Вот в такой жесткой форме воплотилось в реальность известное изречение Мао о том, что власть вырастает из дула оружия.
Мы заезжаем в гостиницу, выгружаем аппарат, после чего большинство отправляется дальше, - в честь открытия «Бритроники» устраивается прием в одном из центральных клубов с названием
«Манхэттен Экспресс». Клуб расположен в передней части крупной московской гостиницы западного образца, прямо на выходе с Красной площади. Снаружи гостиницы нашего прибытия дожидается съемочная группа с камерами. Интерьер клуба кажется слизанным одновременно с аналогичных заведений Лондона, Нью-Йорка и Токио, существующих ради единственной цели - денег.
Едва ли его можно назвать и техно-андеграундным, поскольку почти все посетители - мафиози в неуклюже сидящих костюмах и проститутки в дизайнерском шмотье, приобретенном за свободно конвертируемую валюту. Плата за вход 40 долларов, так что простых клубных тусовщиков здесь немного. Кто знает, что сделают здесь с
Banco De Gaia, когда тот станет играть позже сегодняшним вечером? Прочие из нас предпочитают не оставаться здесь, чтобы узнать ответ на этот вопрос, и уже через полчаса все загружаются в автобус в обратный путь.
Пятница, 15 апреля
Серое утро. Мы осматриваемся по сторонам. Гостиница, где нас поселили, находится на задворках Москвы. В прежние времена здесь жили делегаты во время съездов Коммунистической Партии. Сейчас комплекс гостиничных высоток в запущенном состоянии, вокруг него пустырь, поросший кустарником, валяется мусор. За оградой - дорога, ведущая к станции метро, окруженной коммерческими ларьками, в которых продаются водка, батончики «сникерсов», дешевые зажигалки, сигареты, брелки, немецкие хэви-метал-зины и «Пентхаус». Рядом старушки торгуют полиэтиленовыми пакетами на случай, если кому-то не в чем будет нести свои покупки; старики пьют водку прямо из горла; подростки шатаются вокруг в майках «Металлика». Вот такое лицо России конца ХХ века...
После завтрака обнаруживается, что
Ричарда Д. Джеймса, он же
Aphex Twin, забрали в больницу. Внимание, будущие путешественники! В России, если у вас поднимется температура, вас непременно поместят в означенное заведение. Нам сказали, что Ричарда положили в Первую Городскую Больницу, правда, никто не представляет себе, где это находится.
Оставшиеся выдвигаются в
Московский Дворец Молодежи, который станет для нас основной концертной площадкой, представляющей собой классический образец тяжеловесной советской архитектуры с залом на 1800 мест, в котором прежде собирали молодых комсомольцев, чтобы те выразили свою преданность государству. Во время технического собрания в полдень все соглашаются, что отделанный под мрамор зал с позолотой и тяжелым занавесом в «революционном стиле» замечателен.
Между тем, в другой части города, где расположен клуб
«Пилот», возникли большие неприятности.
Ultramarine и
Autechre, которые должны играть здесь сегодняшним вечером, до сих пор не получили необходимое концертное оборудование, и никто не знает, когда его привезут и привезут ли вообще.
Концерт во Дворце Молодежи вот-вот должен начаться, а в «Пилоте» по-прежнему тишина. Становится ясно, что немолодой, непрерывно курящий, похожий на Рудольфа Нуриева русский промоутер Саша утратил влияние на ситуацию Он отправляет
Алекса Патерсона диджействовать в другой клуб под названием
Jump. Алекс приезжает туда, бредет по бесконечным тускло освещенным коридорам и наконец попадает в переоборудованный спортзал, где вынужден провести 2 часа в одиночестве, ожидая, пока хоть кто-нибудь появится. Зрители наконец собираются, но их едва наберется 200, при том, что зал рассчитан как минимум на тысячу.
Второй жертвой оказывается
Тоби Маркс, он же
Banco De Gaia, который после провального приема в «Манхэттен Экспрессе» согласился на незапланированный концерт вместе с Апексом. Тоби вымотан, почти ничего не ел с утра, и перспектива играть в полупустом зале никоим образом не может его приободрить.
«Будь дело в Англии, я бы давно встал и ушел, но здесь, в России, безусловно хочется сыграть для людей, если есть хоть малейшая возможность», рассуждает он, «прошлым вечером я как следует наехал на Сашу, несмотря на то, что трудно было спорить через переводчика. Приходилось говорить медленно, когда все, что тебе хотелось - это заорать: «Ты гребаный ублюдок!»
Между тем,
Dreadzone легко удается переносить здешние тяготы. Басист Лео, чуть ли не единственный обладатель дред в Москве, без труда привлек к себе внимание. В «Манхэттен Экспрессе» он познакомился с девушкой, пригласившей его и клавишника Дэна Донована в Пушкинский Музей на арт-хэппенинг, состоявший в том, что какой-то парень снял штаны перед картиной Ван Гога, нагнулся и испражнился себе в руку.
Dreadzone играют даб во Дворце Молодежи перед аудиторией в 150 человек, приветственные возгласы которых отдаются в пустом зале раскатистым эхом. Один накуренный чувак настолько воодушевлен, что передает кому-то из нашего окружения маленький сверток для Лео, в котором обнаруживается пять аккуратно
свернутых косячков. Это его знак уважения.
Большинство русских ребят, с которыми мы познакомились, не менее щедры, несмотря на то, что фактически обладают немногим.
DJ Эрик из Москвы одолжил свои драгоценные вертушки Тесhnics для игры в МДМ. Алексей из Санкт-Петербурга раздает пригоршнями небольшие порции сушеных грибов. Евгений и Артур, тоже петербуржцы, хотят открыть лейбл и музыкальный магазин, правда, у них на это нет ни копейки денег, а для того, чтобы их заработать, пришлось бы иметь дело с мафией, чего они себе не смогли бы представить и в страшном сне. Вадим работает в Таллине на национальной эстонской радиостанции и диджействует на кассетниках, поскольку вертушек у него попросту нет, читает NМЕ в библиотеке Британского Совета и тратит все сэкономленные деньги на немногие пластинки, доходящие до него с Запада (к большому огорчению своей мамы, едва сводящей концы с концами). Он привез для нас несколько записей, сделанных в Прибалтике неким парнем по имени Марко Сула, и заводит их на стареньком виниловом проигрывателе и катушечном магнитофоне. «Там есть действительно странные звуки», заметил позднее
Ричард Д. Джеймс в качестве похвалы, «может быть, я издам это на своем лейбле Rephlex».
Между тем, в «Пилоте» выступление не состоялось.
Пола Оукенфолда прогнали из-за вертушек за то, что он не ставил коммерческой музыки. Русский ди-джей занял его место и тут же завел песню из саундтрека к фильму The Crying Game.
Когда на танцполе мафиози со своими телками начали сбиваться в пары для очередного «белого танца», все невольно призадумались: «А что здесь делаем мы?» Когда же
Джулиан Либерейтор (регулярный участник вечеринок Megadog из промо-группы Bedlam Sound System) все же получил позволение занять место ди-джея и моментально расчистил танцпол для британцев булькающими звуками композиции Afghan Acid группы The Rising Sons, возник противоположный вопрос: «А что здесь делают они?»
Основная причина - конечно же, деньги. В Москве дешевы лишь жизнь и водка, всё остальное «кусается». Билеты в МДМ стоили около 10 фунтов. Большинство здешней молодежи не смогло бы скопить подобной суммы и за месяц. Если вы хотите переместиться в другой клуб, вам придется платить снова. В результате клубную аудиторию составляют богатые м....ки, предпочитающие в пьяном виде слоняться под звуки Culture Beat вместо того, чтобы отрываться так, как это делают в клубах Англии.
Иэн из
Ultramarine, по понятным причинам, разочарован: «С программой, которую я привез, можно было бы выступить в любой точке Земного шара и иметь успех, но здесь, в России, была также возможность немного приоткрыть людям уши и расширить их сознание. Поэтому стыдно, что выступление сорвалось из-за отсутствия пары-другой проводов и примочек».
Тем не менее, не все ещё потеряно.
Cуббота, 16 апреля
Сегодня решающий день. Если снова все пойдет не по плану, это будет означать провал фестиваля. Мы придумали нестандартное решение: электронные группы должны будут выступать во Дворце Молодежи последними - это позволит подвезти ударную установку к началу концерта
Ultramarine в «Пилоте». Нервный Саша закуривает очередную сигарету. У него такой вид, будто он всю ночь стоял на коленях и молился, чтобы задуманное сработало. «Пилотом» заправляет, естественно, мафия, платящая ему за то, что он организует в клубе выступления групп и ди-джеев. Оказавшись ее должником, можно запросто окончить свои дни на дне Москвы-реки со свинцовым грузом на шее.
Еще одна новость:
Ричарда Д. Джеймса выпустили из больницы. Его спрашивают, как это было и не давали ли ему необычных наркотиков. «Да», отвечает он невнятно, «было действительно странно, кислота отдыхает. У меня до сих пор двоится в глазах». На самом деле его держали в одиночной палате взаперти из опасения, что он заразит окружающих, если станет бродить по больнице. На окнах была решетка, так что для побега не оставалось никаких шансов.
Единственным выходом было выздороветь. А единственным лечением - то, что доктора время от времени вламывались в палату, переворачивали Ричарда и кололи в задницу.
Концерт в МДМ принес приятные неожиданности. Публики собралось больше, чем в пятницу, - по-видимому, слухи оказались действеннее, чем реклама; и те, кто пришел, не разочаровались.
Seefeel сыграли один из лучших концертов в своей жизни. В последние дни им пришлось нелегко - скажем, гитарист Марк Клиффорд, веган, столкнулся с тем, что выбор фруктов и овощей крайне беден, а цены огромны - все эти фрустрации выплеснулись на сцене в демонстрацию достижений звуковой пиротехники, от которых поистине сносило крышу.
«Вот так всегда! Такой замечательный концерт прошел в Москве, в присутствии всего 300 человек», сетовал позднее Марк. Но публика наслаждалась каждой секундой захватывающего действа, особенно когда Даррен, подняв бас над головой, стал прыгать по сцене, разинув рот, с видом яростного неандертальца.
Bark Psychosis выдали нечто в похожем духе. Наиболее впечатлительная часть публики съежилась в своих креслах во время брутального вступления, состоящего из «белого шума». Но зрители не могли видеть, какая драма разыгрывалась в это время за кулисами: Ричард, тур-менеджер
Ultramarine, появился с таким видом, как будто на него одного устроена охота со сворой собак. Суть в том, что если ударная установка, на которой в этот момент играли
Bark Psychosis, через два часа не оказалась бы в «Пилоте», тамошний концерт бы не состоялся. Точка.
Около часу ночи
Ultramarine наконец появились на сцене, и некоторое время казалось, что все идет по плану. Их расслабленные ритмы пришлись по вкусу здешней разодетой публике (так же принимали до этого
Banco De Gаiа в МДМ); положение изменилось, когда
Ultramarine покинули сцену, и за диджейский пульт встал Б
рюс Гилберт. Очевидно, все эти хмыри оказались не готовы проводить субботний вечер под звуки Suicide. Теперь события не просто запутались в клубок - они завязаны в тугие морские узлы.
Местный DJ подходит к Брюсу и говорит: хорошенького понемножку. Потом он глядит ястребиным взором на Ричарда Д. Джеймса, который сменяет Гилберта и ставит первую пластинку. Наконец-то Ричард делает то, ради чего пролетел две тысячи миль. Когда из динамиков раздаются первые безобидные, неуловимо кислотные звуки, кажется, что все смогут спокойно повеселиться. Но менеджмент клуба, по-видимому, так не считает. Появляется пара десантников и выводит Ричарда под руки из-за вертушек. Русский ди-джей тут же заводит хит East 17.
Новость о происшедшем быстро долетает в гримерку этажом выше.
Алекс Патерсон хватает свою сумку с винилом и мчится по лестнице вниз. Когда он приближается к кабинке ди-джея, появляются другие десантники и начинают оттеснять его от двери. Алекс - болельщик Челси, и знает не понаслышке, что такое мужская разборка. Он говорит солдату, чтобы тот отвалил. Солдат не отступает. Алекс глядит ему прямо в глаза и повторяет: «Fuck you. Fuck you. Fuck you».
Между тем ди-джей в очередной раз заводит тему из The Crying Game. Наш бесстрашный фотограф пытается заснять происходящее, и положение, и так скверное, мгновенно становится хуже некуда.
Оказывается, фотографировать русские вооруженные силы нельзя. Они этого не любят, особенно самоуверенные десантники, нанятые мафией в качестве службы безопасности... Камеру суют стоящему позади Полу из
Ultramarine, он прячет ее под куртку. Воспользовавшись тем, что противник отвлекся, Алекс хватает свою сумку и отступает в гримерку.
Там он находит Гилберта. Он виновато качает головой: «Извини, все это из-за меня».
«Нет, нет. Ты не прав. В конце концов, какого хера нас сюда пригласили?» Хороший вопрос, Алекс.
Кто-то дубасит в дверь. Входит десантник, ищущий камеру. Молчание, как это бывает, когда в воздухе витает жесткий антагонизм. Правда, опасность драки, кажется, миновала. Один из переводчиков быстро объясняется с солдатом, после чего тот уходит. Теперь самое время открыть еще одну бутылку водки и ждать, пока приедет автобус.
Автобус подъезжает через два часа. Алекс, надев бандану, похожий на маленького индейца Little Plum из комиксов Beano раздает восторженным русским сувениры с атрибутикой
The Orb.
Мы осушаем последний бокал и подготавливаемся к тому, чтобы спешно покинуть клуб.
Напоследок, пока тур-менеджер
Ultramarine отвлекает внимание русского ди-джея, Пол пробирается за колонки и начинает отключать от них все провода. Вот он вырывает из гнезда шнур питания. В динамиках раздается оглушительный щелчок, и звук в клубе отрубается. В наступившей тишине парни устремляются по направлению к выходу, преследуемые разгневанными десантниками и не менее разгневанным менеджментом клуба. Вслед им несется ропот ошеломленных посетителей. Хорошо придумано.
По дороге назад в гостиницу мы продолжаем пить. Потом некоторые отправляются в номер Роба из
Autechre смотреть на галлюциногенные пятна, которые отбрасывает телевизор, помещенный за ширму. «Этот телик - чистое техно», восхищается Роб. По-видимому, они этим занимаются постоянно у себя дома в Манчестере, в различных измененных состояниях сознания.
Около 6 утра, выпив весь алкоголь и вволю обсудив все ночные происшествия, мы разбредаемся по своим номерам спать.
Воскресенье, 17 апреля
На следующее утро странности продолжаются. Очертания людей становятся расплывчатыми. Получает хождение полусерьезная байка о гигантской змее, якобы преследующей людей на станции метро. Черты персонажей искажаются - Том из
Reload (чей партнер Марк оказался вторым участником фестиваля, кто был госпитализирован, на чем их выступления и завершились) почти полностью преображается в Барона Мюнгхаузена, и с возобновленной энергией подкручивает концы своих кольцеобразных усов. Такие выражения, как «странный», начинают казаться неадекватными для определения происходящего... Все сегодняшние выступления в «Пилоте» отменены.
Bark Psychosis не позволили выступить из-за того, что они «слишком странные», а Тоби Маркс не хочет рисковать с
Banco De Gaia, памятуя о скандалах предыдущей ночи. Концерты во Дворце Молодежи, благодаря договоренностям, достигнутым в последний момент, пройдут, как запланировано.
Autechre решают, что сегодня вечером пленных брать не будут. Они начинают выступление в почти полной темноте, предоставляя высказываться своим машинам. Жесткий электронный грохот и скрип несколько смягчают раскатистые электропопсовые биты. Лазеры, установленные за сценой, оживают и начинают чертить спирографические узоры на черной поверхности стены. Безумие пришло как раз вовремя.
Ultramarine удается усилить экстаз русских до такой степени, что охранники фестиваля встают по обеим сторонам сцены и начинают размахивать своими дубинками в такт. Большинство участников фестиваля удаляется в гримерку, чтобы расслабиться и пропустить бутылочку-другую русского шампанского по 2 фунта. Но чил-аут прерывает Артемий Троицкий, который собрал в холле импровизированную пресс-конференцию, чтобы объявить: один из наших синтезаторов взят в залог электриками сцены, обозленными систематической невыплатой зарплаты. Злополучный агрегат позднее обнаруживают в машине промоутера и «выкрадывают» обратно. Воцаряется смятение...
Ричард Д. Джеймс, стоя снаружи Дворца Молодежи, показывает на свою сумку с винилом: «Там внутри останки мертвецов. Смотри!» Он открывает застежки. Внутри ничего нет, кроме пластинок. «Понюхай», настаивает он, «Она вся пропахла покойниками».
Запах оказывается неуловимо затхлым, как если бы сумку хранили в подвале. Но так ли точно должна пахнуть сумка ди-джея, в которой держали останки мертвецов, никто не знает наверняка, включая, думаю, самого Ричарда. Надо заметить, что он уже достаточно навеселе для того, чтобы озаботиться этой проблемой. К тому моменту, как мы садимся в автобус, он уже рассказывает грязные истории о том, как приставал к своей мамочке, а потом ее убил. Потом Ричард замечает, что было бы замечательно, если бы на обратном пути самолет разбился. «Я был бы единственным, кто выжил, расчленил бы вас и питался вашими останками». Он улыбается.
Нам сообщают, что менеджмент «Пилота» хочет извиниться перед нами за вчерашнее и устроить банкет в нашу честь, но мы не решаемся принять это предложение из опасения ненароком оказаться на дне канализации.
Наконец мы добираемся до гостиницы и разбиваем лагерь в холле на 17-м этаже. Новая порция выпивки появляется на столе. Внезапно одно из красных кресел оказывается на балконе. Участники
Seefeel,
Bark Psychosis и
Ultramarine подготавливают его к жесткой посадке. Все понимают, что происходящее уже выходит за всякие рамки, но это одна из таких же неизбежных вещей, как притяжение Земли или невозможность найти отделение почты в Москве. Мы все стоим и наблюдаем, как кресло сигает вниз. Удивительно, насколько тихим кажется его удар об землю, если стоишь на 17-м этаже.
Возникают новые идеи: смотреть в шахту лифта, попробовать проникнуть на крышу гостиницы - под действием русской водки хочется испытать всё. Вечеринка продолжается до полдевятого утра: зачем останавливаться, если зашли уже так далеко?
Понедельник, 18 апреля
Пора возвращаться. Саша появился вновь, несмотря на уверение кого-то из русско-английского персонала фестиваля, что он растворился в воздухе навсегда, поскольку связался с мафией. В мире, где все привычные связи разрушены, где единственное, что может как-то обеспечить вашу безопасность - это американские доллары, трудно надеяться на его продолжительное благополучие...
В самолете царит чувство облегчения с примесью разочарования. Дело сделано, каждый получил более или менее то, на что рассчитывал, но, как заключает Ник Хоббс, никто из нас не захочет такое испытать еще очень, очень долго.
И это не только их потеря, но и наша.
Руперт Хоу
New Musical Express, 7 May 1994
- user online
- user offline
